— Работа должна выполняться надежно! А от операции, которую вам сейчас поручили, слишком много зависит, чтобы пытаться сохранить себя для будущей плодотворной работы и надеяться на удачу, — усмехнулся я в ответ, видя, как сник мой оппонент. — Вот я и прослежу, чтобы задача была выполнена. С гарантией.

Говоря эти слова и не упоминая ни о чем конкретно, я сам действовал почти наобум. Конечно, мой новый мир далеко ушел от «эталона», но, с другой стороны, Судоплатов — капитан и при ордене. К тому же нелегальная работа долгая, кропотливая, наскоками не делается. Поэтому мое допущение, что я как-то могу опираться на ненаписанные еще мемуары советского разведчика, оправдалось. Ведь в отношении Коновальца, Судоплатова, перспектив войны, украинских националистов, в этой реальности практически ничего не изменилось. Что же касается тех самых воспоминаний, то привычка выхватывать суть оставила в сухом остатке только то, что вместе с приказом ликвидировать Коновальца Судоплатову Ежов вручил пистолет, но Павел Анатольевич предпочел бомбу, а об успехе потом узнал из газет. Все остальное — художественный свист. Но сейчас ситуация совершенно иная! Сейчас нельзя надеяться на «авось»! И Павел Анатольевич понимает это очень хорошо, как и то, что я знаю, что он фактически схалтурил. Как бы то ни было, своего я добился, разведчик-нелегал облеченный доверием и опальная «тыловая крыса», надеюсь, остались в прошлом.

Проснувшись сам, я вбил ноги в сапоги и этим грохотом разбудил Грачика, тут же озадачив его на предмет пожрать, а сам пошел умываться, благо поезд наш как раз встал на очередном перегоне. Для бритья это хорошо, а вот для быстроты рейда — не очень. Но, тут уж ничего не поделать. Мы же не хотим влететь на польские позиции со всего разгона, поэтому движемся осторожно. Легкий бронепоезд захватывает очередную станцию, высаживает десантную роту, усиленную взводом БА-11ЖД, с дополнительными подъемными осями с направляющими колесиками железнодорожного хода, расчищает пути, забитые брошенным подвижным составом. Потом совершает рывок к следующей станции, где все повторяется. Как только две станции перед эшелонами захвачены, мы выдвигаемся на перегон между ними и временный гарнизон той, которая стала для нас теперь тыловой, снимается и, обгоняя нас по параллельному пути, совершает бросок к следующей цели. Такой порядок, как обеспечивающий наибольшую безопасность, мы установили с самого начала, но оборотной стороной его было то, что путь, который в мирное время поезд проходил за четыре часа, мы будем преодолевать целый день. Это если все пойдет удачно. Конечно, я лично предпринял все возможные меры, чтобы план сработал. Ради этого слесаря АТРБ всю ночь мастерили из тросов, цепей, звеньями которых были уголки с заточенными пилой кромками, и грузов «противотелеграфные тралы». С утра разведывательная эскадрилья кавкорпуса, действующая в наших интересах, должна была оборвать все провода вдоль железки.

На выходе из уборной меня уже поджидал Грачик, который, не мудрствуя лукаво, просто залил кипятком стоящего тут же вагонного титана сухую овсянку, сдобрив ее полубанкой тушенки на брата.

— Товарищ бригинженер, вас в штаб вызывают! — сунул он мне в руку горячий котелок.

— Ага, а я-то гадаю, что ты с харчами возле туалета трешься, — поддел я своего ординарца.

— Знаю я вас, сейчас убежите, а поесть забудете, — обиделся Грачик. — Чаю, чаю возьмите! — крикнул он уже мне вослед, когда я вовсю вышагивал по вагонному коридору.

Зайдя в «штабное» купе я увидел внутри только Нетребского, склонившегося над расстеленной на столике картой и Судоплатова, полулежащего на полке на подсунутых под спину подушках.

— Выспался? — резко спросил меня командир и с усилием сел прямо. — Что вы там с Панкратовым планировали? Дивизион бронепоездов прорвет польский фронт, мы высадимся и уйдем в рейд? На бумаге было гладко! А на деле авангард застрял перед станцией Узбережь, где наши летчики уложили бомбу аккурат между путей, повредив оба. Час на ремонт. Но это полбеды. На станции Узбережь пусто! Вообще никого! Значит, рейд дивизиона бронепоездов уже противником раскрыт! А в пяти километрах впереди, у Салатья, озеро Веровское. Длинное и аккурат поперек железной дороги! Причем, в районе железки это уже не озеро, а болото! Наша авиаразведка на западном берегу, сбросив бомбу в подозрительные кусты, обнаружила позицию полевой пушки, выставленной на прямую наводку для обстрела дамбы, по которой идут пути. После чего самолет был обстрелян с земли не менее чем из пяти пулеметов! Выходит, дефиле перекрыто силами не менее батальона с артиллерией. Вероятно, и дамба заминирована. Командир дивизиона бронепоездов доложил, что прорвется. Следующим утром! Так как, в связи с тем, что прорыв сопряжен с форсированием водной преграды, ночь нужна на доразведку! К тому же, нас как раз кавкорпус нагонит, а большой толпой и тятьку бить легче! Итого, до середины завтрашнего дня мы застряли, поскольку на север бездорожные леса, а на юг озера на тридцать километров, все переходы через которые, тоже, как пить дать, перекрыты! Если сейчас разгрузимся и уйдем своим ходом, времени потеряем столько же, если не больше! Итого, товарищ бригинженер, из-за вашего вмешательства в операцию НКВД моя диверсионная команда потеряла, считай, уже двое суток! Я забираю своих людей и ухожу! Малым отрядом еще есть шанс проскочить на тот берег через переправу у Глушнева. А вы за ваши художества ответ перед самим товарищем Сталиным держать будете!

Нетребский, не поднимая головы, тяжело вздохнул, чем привлек внимание командира.

— А вы что медлите? Идите, поднимайте людей, сгружайте машины!

— А как же японцы? — спросил я Павла Анатольевича. — Капитан Исибасов вам прямо сказал…

— С капитаном Исибасовым мы уже обсудили сложившуюся ситуацию! И он также недоволен потерей целых двух суток, в то время, когда каждая минута на счету! Уже пошел к своему взводу! И вы идите! Идите, товарищ бригинженер! Свободны! Пока, что!

Я с такой силой грохнул дверью, что, надеюсь, ее перекосило и Судоплатову придется из купе через форточку вылезать! Матеря в душе на все лады бывший свой наркомат, я пошел искать Панкратова, чтобы хоть он попытался вправить мозги разведчику. Первая же заминка и Павел Анатольевич тут же ей воспользовался, чтобы вернуть все на круги своя! А как день хорошо начинался!

В довершение моих бед, выскочив из вагона, чтобы добежать до теплушки разведчиков, я увидел как Виткевич завел на платформе мой лимузин. Ну да, дел вчера было много и у меня, и у Грачика, поэтому грузили машину чекисты и волшебный переключатель закономерно оставался в рабочем положении.

— Слава, какого черта! — выпалил я, подбежав к «спецу» и, не находя слов, указал рукой на выпрыгивающих из вагонов и собирающихся у платформ чекистов.

— Капитан прав. Быстрый прорыв фронта не выгорел, а большой толпой, да на машинах, мы слишком заметны. Под легендой бегущих польских офицеров еще есть шанс проскочить, а целым батальоном… Извини!

Бывшие польские солдаты, а теперь несостоявшиеся советские диверсанты столпились у открытых дверей товарных вагонов и с недоумением смотрели на творившуюся вокруг суету, живо обсуждая, что подошедший по параллельному пути кран, сгружает на землю легковушки и мотоциклы. Возле меня же стали собираться командиры-армейцы.

— Чекисты уходят… — как бы про себя констатировал очевидное старший лейтенант, комбат минометной батареи.

— Да и шут с ними! — в сердцах сплюнул я себе под ноги. — Товарищи! В связи с тем, что роты добровольцев остались без командования, пока я нахожусь в штабе дивизиона бронепоездов, приказываю обеспечить порядок в эшелоне. Минометная батарея — первые три вагона! Далее, саперы, связь, противотанкисты — по одному!

Эпизод 17

Триста метров до впереди стоящего состава, тыловой базы дивизиона бронепоездов, где военные железнодорожники жили в небоевой обстановке и где находилось командование я, плюнув на известную народную мудрость, бежал по шпалам. Ворвавшись в штабной салон, который занимал целые полвагона, я с ходу набросился на комдива майора Михеева.